В списках крупнейших российских капиталистов имя Арсена Канокова не значится. Его группа “Синдика”, которой принадлежат крупные московские строительные рынки и торговые комплексы, всегда отличалась закрытостью. Но для “Ведомостей” Каноков решил сделать исключение и поведал о том, как его торгово-закупочный кооператив “Кодекс” (между прочим, один из первых по счету в стране) превратился в холдинг с годовым оборотом свыше $1 млрд. Так что Каноков – единоличный хозяин группы – вполне мог бы претендовать на место в “золотой сотне” Forbes.

Впрочем, бизнес для него в последнее время отошел на задний план: поработав два года депутатом Госдумы, осенью 2005 г. самый богатый уроженец Кабардино-Балкарии стал президентом республики. За первый год работы Канокову пришлось отражать нападение боевиков на столицу республики, вести трудные переговоры с российскими магнатами об инвестициях в местное вольфрамово-молибденовое месторождение и наводить элементарный порядок с налогами. “За год-два решить проблемы, копившиеся 10–15 лет, невозможно даже при наличии денег”, – резюмирует президент республики. Но, по его мнению, кардинально улучшить экономическую ситуацию в регионе за 5–10 лет можно. О том, как он это собирается делать, Каноков рассказывает в интервью “Ведомостям”.

– Кавказские регионы в России традиционно зависят от дотаций центра. Как вы думаете, может ли эта проблема быть в принципе решена в Кабардино-Балкарии?

– Самый легкий способ решения – зарегистрировать у нас крупную компанию уровня “Роснефти” или “Газпрома”. Их налоговых поступлений сразу хватит на то, чтобы регион превратился в донорский. Но мы все-таки исходим из других сценариев. Если ежегодно снижать дотации на 5% [от размера бюджета] и повышать собираемость налогов на 20–30%, республика станет бездотационной за 15 лет. Это пессимистический сценарий. Оптимистический сценарий предусматривает снижение дотаций на 15% [от размера бюджета] в течение пяти лет. Думаю, при условии благоприятного инвестиционного климата на Кавказе будет верен чуть более консервативный прогноз, т. е. от пяти до 10 лет. Я могу прогнозировать только на тот срок, который мне отведен (полномочия Канокова на посту президента республики истекают в сентябре 2010 г. – “Ведомости”). Но за первый год работы то, что запланировал, удалось. Бюджет следующего года предусматривает снижение федеральных дотаций с 64% до 59% и рост налоговых поступлений на 35%.

– А за счет чего такой рост налогов?

– За счет нормального налогового администрирования. Раньше в республике платили налоги не все и не в полной мере. Мы поработали с налогом на доходы физических лиц, обеспечили нормальную собираемость с игорного бизнеса. Но этот способ пополнения бюджета недолговечен: через один-два года все будет приведено в порядок и рассчитывать можно будет только на появление новых субъектов бизнеса с инвестиционными проектами. Во многом это зависит от того, поверят ли республике инвесторы. Чтобы работать с ними, создан совет по инвестиционной политике, который будет “упаковывать” наши предложения для инвесторов и помогать им во всем, в чем надо, буквально до начала реализации проекта. Инвестора здесь надо сопровождать, как ребенка. Ведь инвестиции на Северный Кавказ привлекать очень сложно в силу известных причин – компании побаиваются. Хотя у Кабардино-Балкарии есть свои заметные преимущества: кадровый потенциал в республике в целом сохранен, и, несмотря на октябрьские события прошлого года [нападение боевиков на столицу республики Нальчик], есть стабильность. К тому же хорошие климатические условия. Сейчас наш пакет инвестиционных предложений включает проекты на 80 млрд руб. Анализируем, что из них наиболее реалистично с точки зрения будущих доходов в бюджет и создания рабочих мест.

– Что же интересного вы предлагаете инвеcторам?

– Например, нефть. Запасы Кабардино-Балкарии оцениваются в 20–30 млн т. Сейчас мы хотим дополнительно провести доразведку, и, возможно, появятся новые запасы. Также надеемся, что заработает Тырнаузский вольфрамово-молибденовый комбинат. Разумеется, будем развивать туризм – санатории, гостиницы, базы отдыха. На большую отдачу от сельского хозяйства сейчас рассчитывать не приходится, но, если в республике будут созданы мощности для полного цикла переработки агропродукции, это тоже будет довольно выгодный бизнес.

– Вы ведь давно ищете инвестора для Тырнаузского комбината, даже проводили переговоры с Олегом Дерипаской и Сергеем Генераловым. Почему встречи с ними не увенчались успехом?

– Проблема в том, что срок окупаемости проекта превышает 10 лет. Добыча ведется закрытым способом в трудных горных условиях. Открытым или полуоткрытым способом в Китае сегодня можно добывать вольфрам и молибден вдвое дешевле, чем у нас. Стоимость проекта, по расчетам “Базового элемента” и “Промышленных инвесторов”, – $80–85 млн. Найти такие деньги сегодня, в принципе, несложно. Но российские предприниматели в долгосрочные проекты еще не хотят вкладывать. Мне кажется, есть еще одна причина: Северный Кавказ для них все-таки пока зона риска.

Думаю, это вопрос времени. В мире запасов вольфрама и молибдена не так много. Есть несколько других компаний, с которыми мы сейчас ведем переговоры, в том числе и китайские инвесторы. Хотя нам, конечно, больше хотелось бы видеть у себя крупный российский бизнес – он лучше понимает, как здесь работать. Кроме “Базэла” и “Промышленных инвесторов” претендовать на этот проект мог бы “Мечел” – у него есть профильные специалисты.

– “Базэл” и “Промышленные инвесторы” уже отказались от покупки Тырнаузского ГОКа?

– “Базэл” пока не отказался, а “Промышленные инвесторы” нас как раз на китайцев и вывели – в знак доброй воли, так сказать. Для китайских компаний с их низкими процентными ставками 10–12 лет окупаемости – не срок. Это в России пока кредиты выдают под 14–16% годовых. Думаю, лет через пять у нас ставки опустятся до китайского уровня и долгосрочные инвестиции российским компаниям тоже станут интересны.

– Кабардино-Балкария не подавала заявку на участие в конкурсе Минэкономразвития на создание туристическо-рекреационной ОЭЗ. То есть средства федерального бюджета для развития туризма регион не получит. Сами справитесь?

– Знаете, может быть, это даже и к лучшему, что мы не стали участвовать в этом конкурсе. Закон об ОЭЗ предусматривает освобождение инвесторов от региональных налогов. С кого же я буду налоги собирать? Потом, средства федерального бюджета выделяются, как правило, на инфраструктурные проекты. А в Кабардино-Балкарии 97% территории газифицировано, в том числе все Приэльбрусье, и хорошо развита дорожная сеть. Так что я сейчас об этом не особо сожалею. Но к будущим конкурсам мы, наверное, будем готовиться, потому что на северном склоне Эльбруса инфраструктура развита слабо, там есть только высоковольтная линия электропередачи. Я думаю, в развитии таких мест, как Домбай, Приэльбрусье или Красная Поляна, государство должно участвовать – их в России не так уж много, и местечковые проекты делать в них было бы неправильно. Мы уже разрабатываем мастер-план и общую концепцию развития Приэльбрусья.

– И какие доходы от туризма она предусматривает?

– В советское время в республику ежегодно приезжало 0,5 млн туристов (сейчас – около 100 000 человек в год. – “Ведомости”). Мы хотим вернуться на этот уровень, а потом и превысить его. Если каждый турист будет оставлять в республике хотя бы по $100, получится $50 млн в год, т. е. более 1 млрд руб. Весь наш бюджет на 2007 г. – 11,8 млрд руб., так что такой дополнительный доход был бы весьма кстати.

– На официальном сайте Кабардино-Балкарии сообщается о 18 источниках минеральных вод. Карачево-черкесский “Архыз”, который добывают недалеко от вас, всюду продается и рекламируется. А кабардино-балкарская вода – нет. Почему?

– В 1990-е все источники были переданы государственному ОАО “Кабардино-балкарские минеральные воды”. Сейчас там стоит современнейшее французское оборудование для розлива. Но сама компания проходит процедуру банкротства – государство оказалось не лучшим собственником. Мы ее реанимируем с помощью какого-либо крупного профильного оператора. В этом бизнесе сегодня найти свою нишу не так-то просто. По довольно приблизительным подсчетам, чтобы пробиться в десятку лидеров российского рынка, вложения в сбыт и рекламу должны составить не менее $50 млн, а скорее всего и больше. Но у нас великолепные источники, и, я думаю, их потенциал еще будет реализован – мне понятно, как это нужно делать.

– А ваша бизнес-группа “Синдика” вкладывает деньги в Кабардино-Балкарию?

– В настоящее время – нет, потому что после моего назначения [на пост] это было бы не очень этично, даже если бы этот бизнес был нерентабельный. “Синдика” в республике пока занимается только благотворительностью.

– Реконструкция гостиницы “Интурист” в Нальчике – тоже благотворительность?

– Этот проект был начат еще при [прежнем президенте] Валерии Мухамедовиче Кокове, он меня приглашал в этот проект. Старые инвестиционные проекты группа заканчивает, а новые не начинает. При этом гостиничный бизнес в Кабардино-Балкарии пока нерентабелен, потому что туризм-то еще не развит.

– Какие у “Синдики” были вложения в республику до вашего назначения?

– В сумме – около 1 млрд руб.

– Это значительная сумма для вашей бизнес-группы?

– Не очень. Годовой оборот “Синдики” – порядка 30 млрд руб. В основном это девелоперские проекты. Гостиничный бизнес, недвижимость, строительство, заводы, торговые дома – всего 70 предприятий. Кроме того, группе принадлежат 100% акций банка “МКБ” и 30% банка “ЦентроКредит”, “Синдика” – один из двух крупнейших его акционеров, второму принадлежат 40% (в пресс-службе банка сообщили, что этот пакет принадлежит менеджменту “ЦентроКредита”. – “Ведомости”).

– Я слышала, что у “Синдики” также есть игорный бизнес.

– Единственный раз группа в этот бизнес заходила, когда кредитовала через “ЦентроКредит” игорный дом “Нежданчик” в Кабардино-Балкарии. Но она перестала это делать, когда стало очевидно, какие масштабы в республике принимает игромания. Считаю, что на таких вещах зарабатывать просто неправильно. После приобретения торгового дома “Москвичка” на Новом Арбате группе неоднократно предлагали открыть там казино – компания всегда отказывалась.

– С чего начинался бизнес “Синдики”?

– С торгово-закупочного кооператива. Это было в 1987 г., мы были вторыми после кооператива Артема Тарасова, кто получал регистрацию в Моссовете, – до этого торгово-закупочных кооперативов в Москве вообще не было. Компания прошла хорошую школу, в том числе и дефолт. Легких денег группа никогда не получала. В сырьевом бизнесе, например, и во всяких “интересных схемах” вроде залоговых аукционов участия не принимала. И кредиты брала очень редко, развивалась в основном за счет реинвестирования прибыли. Если компания и кредитуется, то только в рамках лимита, который есть у нее в “ЦентроКредите”, не более чем на 3–4 месяца.

– Кому принадлежит компания?

– Я – единоличный владелец. Разумеется, после перехода на госслужбу 100% акций передал в управление.

– Вы сознательно сделали ставку на торговлю и недвижимость в конце 1980-х?

– Интуитивно, наверное. Недвижимость в столице постоянно росла в цене, даже в 1980-х, когда рынка как такового еще не было. Однако ориентировались мы в первую очередь на [арендные] доходы от торговой недвижимости, не предполагали, что цена квадратного метра в Москве будет так расти.

– А вам всегда принадлежало 100% акций?

– До 1998 г. в компании были миноритарные акционеры, но после дефолта, когда возникли проблемы, они захотели выйти из бизнеса и получить деньги за свои доли. Компания вошла в 1998 г. с чистой прибылью $20 млн, а к концу года скатилась до $6 млн. Были определенные проблемы с заемными средствами, на которые у нас были куплены акции на фондовом рынке. Я тогда посчитал, что, как организатор компании, должен сам выдержать этот удар, – и выдержал. За два года группа полностью восстановила свои позиции и сохранила все свое имущество. Расчеты с акционерами прошли нормально, без конфликтов. И по большому счету стало легче – раньше приходилось оглядываться на мнение партнеров. А когда партнер колеблется, ты и сам начинаешь сомневаться.

– При таком подходе “Синдика”, наверное, долго останется непубличной компанией.

– Сейчас бизнес-группа реструктурируется – дочерние компании распределяются по направлениям деятельности: торговля, строительство, недвижимость. Когда структура будет приведена в порядок, тогда группа будет определяться. Возможно, в публичную компанию выделится гостиничное направление. Но, в принципе, весомых мотивов становиться публичной у “Синдики” пока не было. Это имело бы смысл, если бы она переросла свою рыночную нишу, а сейчас группа ведет активную региональную экспансию.

– Чувствуется, что вы бизнесом по-настоящему увлечены, несмотря на политическую карьеру.

– Да, я ведь 15 лет занимался этим с утра до вечера – конечно, тема мне по-прежнему очень интересна. Хотя, разумеется, приходится от нее отходить, в чем-то себя ломать, по-новому смотреть на многие вещи. Не скажу, что это просто.

– А зачем тогда в депутаты пошли три года назад?

– Сложный вопрос. Сначала мне предложил баллотироваться в Госдуму президент Коков. Я уже тогда занимался социальными проектами в Кабардино-Балкарии, а он хотел, чтобы интересы республики были достойно представлены в Думе. Я хотя и живу в Москве 29 лет, все мои друзья и родственники там, республика мне не чужая, хотелось ей помочь. В Думу я прошел по спискам ЛДПР. Должен сказать, я не все взгляды ЛДПР разделяю и во многом поэтому через год перешел в “Единую Россию”.

– Сразу после назначения на пост президента республики вы заявили, что готовы передать в собственность республики любые свои активы, если это пойдет на пользу региону. Передали что-нибудь?

– У нас в центре города был республиканский молодежный спорткомплекс, и “Синдика” передала его в госсобственность. Только он в результате за год стал дотационным, и городской бюджет начал обращаться за финансовой помощью на его содержание в республиканский. Так что пришлось, сохраняя в госсобственности акции, возвращать его в оперативное управление одной из компаний группы. В очередной раз убедился: не надо государству быть собственником, за исключением, может быть, отраслей, от которых напрямую зависит национальная безопасность. Даже если бы мы передали все, что вложено “Синдикой” в Кабардино-Балкарии, в госсобственность, пользы, уверен, не будет. Пусть лучше они остаются рентабельными и платят налоги, как сегодня. Хотя, опять же, не такая уж большая это сумма для группы, и, если такой подарок надо сделать, сделали бы. Только вот незаработанные деньги никому нельзя просто так давать. Не оценят. Благотворительность – другое дело: “Синдика” в 2006 г. потратила 0,5 млрд руб. на футбольную команду и реконструкцию ипподрома в Нальчике, другие социальные объекты.

– То есть финансирование местного “Спартака” вы как бизнес не рассматриваете?

– Вообще-то, будучи президентом республики, я такие вопросы рассматривать как бизнес не могу в принципе. А если бы мог, то не стал бы, ведь если подходить к этому именно как к бизнесу, то и действовать надо соответствующим образом: вести селекционную работу, заниматься трансферами футболистов, приглашать зарубежных игроков... Для этого надо быть профессионалом в этой области. Для меня, как главы региона, здесь важен политический аспект – людей футбол воодушевляет. Наша команда вышла в высшую лигу, когда на стадионе на 15 000 мест заполнены все трибуны, – это лучше, чем когда в республике, как в болоте, ничего не происходит. Людям должно быть интересно жить, всем нужно ожидание лучшего. На Северном Кавказе и так много экономических проблем, уровень жизни ниже, чем в целом по России, высокая безработица. Я знаю, что с этим делать, но за год-два решить проблемы, накопившиеся за 10–15 лет, невозможно даже при наличии денег, а от меня все ждут чуда. В таких условиях важны внешние факторы, показывающие, что жизнь вокруг меняется. Когда люди видят, что в городе на новых стройках работают подъемные краны, канатная дорога на Эльбрусе заработала, футболисты на стадионе играют, лошади на ипподроме бегают, у них появляется надежда на будущее. Хотя мне некоторые и говорят: лучше бы, мол, новый завод построили. Но на завод нужен инвестор и отдача от проекта наступит через 2–3 года, не раньше. А людям позитивные события нужны уже сейчас.

– Как продвигается расследование нападения боевиков на Нальчик в октябре 2005 г.? Почему его продлили до весны 2007 г.?

– Следствие решило объединить в одно уголовное дело все эпизоды тех событий. Сначала нападение каждой группой боевиков на каждый объект расследовалось по отдельности.

– Чеченские сепаратисты с сайта “Кавказ-центр” объявили организатором нападения кабардино-балкарский джамаат “Ярмук”, объединяющий местных ваххабитов. Это подтвердилось?

– Нет, “Ярмук” прямо к октябрьским событиям непричастен. Косвенно, конечно, они влияли на многих, особенно на молодежь.

– Как вы считаете, надо ли вводить в школах республики предмет “Основы исламской культуры”?

– “Основы мировых религий” на факультативной основе я бы ввел. А для тех, кто хочет глубже изучить ислам или другую религию, должны быть специальные учебные заведения при мечетях, храмах и т. д. А иначе придется делить школьные классы по конфессиональному признаку, нетрудно сделать прогноз, что тогда начнется. Я считаю, что для нашей республики это вредно. Если речь идет о регионах, где население моноконфессионально, это бы еще ладно. А у нас 27% русских, много евреев. Да и где мы найдем столько преподавателей, которые будут правильно обучать детей светскому исламу, православию и иудаизму? У нас даже в мечети имамов набрать сложно, квалифицированных людей не хватает.

– Вы поддержали идею о размещении в Нальчике Исламского университета. Как продвигается дело?

– Полпредство в Южном федеральном округе (ЮФО) искало место для размещения университета и Духовного управления мусульман по ЮФО. Когда меня спросили, можно ли к нам, я сказал, что, в принципе, конечно, можно. Но особого желания у меня нет. В Кабардино-Балкарии ислам ведь никогда не был сильно развит в отличие от Дагестана, Чечни или Ингушетии. А вот в переходное время быстро начало расти число мечетей, появились радикальные группировки с упрощенными религиозными продуктами. Люди к этому оказались неготовы. Октябрьские события показали, что многих молодых людей с помощью таких религиозных продуктов просто сбили с толку.

– Что для Кабардино-Балкарии является, на ваш взгляд, большей угрозой – радикальные исламисты или межнациональные проблемы?

– Радикальные религиозные группы, конечно, как и для всего юга России, впрочем. Кабардинский и балкарский народы веками дружно жили вместе и будут жить дальше вне зависимости от того, кто возглавит республику. Конечно, национальный вопрос представляется наиболее уязвимым местом в системе политической стабильности республики тем, кому эта стабильность мешает, так что туда бьют и, полагаю, еще будут бить. Предлоги находят самые разные, в изобретательности не откажешь, но наши народы умнее, чем недобросовестные политики-любители, и, я надеюсь, они сами разберутся, где правда, а где ложь.

– Вы собирались проводить приватизацию сельскохозяйственных земель особым способом. В чем его суть?

– Мы хотим создать сельхозкооперативы, пайщиками которых станут все жители, и объявить мораторий на продажу земельных паев, скажем, на пять лет. За это время сельхозкооперативы окрепнут, их можно будет насытить техникой, финансами, и потом люди пусть сами решают, продавать им свою землю или нет. У нас с нашим малоземельем земельный вопрос надо решать очень аккуратно. В республике много сел, где компактно проживают люди одной национальности – кабардинцы, балкарцы или русские. Если сейчас туда придут скупщики, может, опять же, подняться волна обвинений в захвате земель по национальному признаку. То, что успешно работает в Ивановской области, у нас выглядит совсем по-другому. Торопиться с приватизацией земли в нашей республике нельзя.